Как избавиться от прозвищ?
Данная проблема очень серьёзная. Ведь немало детей, которые очень болезненно переживают наличие прозвища. Девчонки рыдают по ночам, вспоминая, как толпа гогочущих одноклассников вопит вслед «толстуха» или «пончик!». Они огрызаются, бросаются на обидчиков с кулаками, но результат, как правило, нулевой. И слёзы, и постоянные «разборки» приведут только к формированию так называемой невротической личности. Впоследствии любой стресс вызывает у невротиков плохое настроение, апатию, неуверенность в себе, быстрое утомление и понижение работоспособности. Всё начинается с малого, а закончиться может комплексом неполноценности.
- Показать, как люди берегут своё имя, фамилию.
- Воспитывать уважение к окружающим.
- Вырабатывать психологическую защиту, учить не реагировать на обидные слова.
- иллюстрация Древней Руси, русская деревня;
- костюмы к сценке;
- техническое оборудование.
Ход занятия
I. Приветствие.
(Обратиться к детям по именам.)
— Приятно слышать такое обращение к себе? Какие чувства вы испытывали? (В народе говорят, что самый сладкий звук для человека – звучание его имени.)
II. «Что в имени тебе моём. »
1. Психологический тренинг.
Произнесите своё имя (Я – . ):
- с гордостью;
- радостью;
- восторгом (восхищением);
- с иронией;
- с насмешкой;
- с достоинством.
Какое звучание вам больше понравилось?
2. Краткая информация:
Древние русские имена были своеобразными характеристиками (приметами) людей, по которым можно было выделить человека из окружающих (Мал, Рябой, Добр, Молчан, Селянин . ).
В Древней Руси не было разницы между именем и прозвищем. Наши имена появились значительно позднее. Мы привыкли не отделять себя от своего имени. Что такое «Я»? (Это я – Иванова Таня.)
Люди всегда берегли своё имя и старались сделать так, чтобы оно жило как можно дольше, прославляли себя делами.
3. Но вот мы попали в школу. Здесь бушует многоголосовая жизнь (включается аудиозапись):
— Бык! Постой, Бык! Ну, подожди!
— Отстань, Рыжий! Кому сказано!
— Косой, шапку забыл!
— Заикашка, ну Заикашечка, дай задачку списать!
Учитель: Мне вдруг начинает казаться, что я попала в недобрую сказку, где живут некрасивые звери и вещи, и разговаривают они мальчишечьими и девчоночьими голосами.
Нет, это не сказка. Обыкновенный школьный коридор. Перемена тоже обыкновенная. А Бык – просто Быков; Ходуля – высокий мальчик; забывший шапку Косой – Серёжа Зайцев.
Я давно пытаюсь разобраться. Может быть ребятам нравится, когда коверкают и переиначивают их имена? Спрашивала у многих. Нет, не нравится. Простые ошибки – и то задевают. Как – то новая учительница вместо Кляпин сказала в классе «Клячин». Все хором тут же исправили её, а Кляпин даже обиделся.
Воспитанный человек старается не исказить нечаянно чужое имя и уж никак не уродует его нарочно. Вообще, всякое коверканье слов – признак не слишком высокой культуры. Очень неприятно бывает слышать, как телевизор превращается в «телик», «физкультура» – «физру», а «учительница» – в «училку». И совсем недопустимо подобное искажение имён. Наверное, не все понимают это. Иначе не звали бы ребята Колю Колуном или Колястым, а Жабовского – Жабой.
Смеяться над чьим-то именем, превращать его в предмет шуток может только не очень умный человек. Но ещё хуже тот, кто издевается над внешностью другого и дразнит его обидными кличками.
— Идёт мимо кудрявый малыш – «Ну ты, баран, ме-е. »; встретилась тоненькая высокая девочка – «Оглобля» Ха – ха – ха!».
Все остальные – «очкарики», «лопухи», «скелеты», «олени».
III. О любителях «дразнилок».
— А можно ли смеяться над людьми худыми, полными, с веснушками, больными, в очках?
— Вы правы, нельзя ни в коем случае. Ведь главное, чтобы у человека было доброе сердце, чтобы он был трудолюбив, честен. А всё остальное – лишь внешний облик человека. Среди вас, к сожалению, ещё немало любителей подразнить кого-нибудь, обидеть.
Разыгрывание сценки «Дразнилка».
Усердно Саша всех дразнил,
Отпора он не находил.
Но вот однажды так случилось,
Что Саше больше не дразнилось.
Раздаётся звонок с урока. Через сцену проходят мальчики и девочки. Одни беседуют, другие играют, третьи читают. Позади плетётся мальчик – это Саша. Ему явно скучно. Он останавливается посреди сцены, зевает, смотрит по сторонам, чешет затылок. Вдруг он обращает внимание на проходящую мимо девочку, высокую, стройную. На лице Саши появляется злая улыбка.
Саша: Длинноногая, а длинноногая!
Девочка: Никакая я не длинноногая!
Саша: Длинноногая! (Кривляется и ходит вокруг неё на цыпочках.) Длинноногая!
(Девочка заплакала, убегает со сцены. Саша бежит за ней, продолжая дразнить. Ему навстречу идёт мальчик – новая «жертва».)
Саша: Конопатый! (Мальчик от неожиданности останавливается). Конопатый, конопатый, весь веснушками богатый!
(Мальчик, сжимая кулаки, наступает на обидчика. Саша убегает, мальчик – за ним. Несколько секунд спустя Саша с хохотом возвращается на сцену: ясно, что его не догнали. Он снова принимается за любимое занятие – пристаёт к другой девочке.)
Саша: Пышка, пышка, пышка!
(Свои обидные слова он сопровождает гримасами и злым смехом. Девочка оглядывает себя, с обидой смотрит на Сашу, поджимает губы и, не выдержав, начинает всхлипывать. С прыгалками появляется девочка, которая оказывается «щепкой». Мальчишка, которого Саша обозвал «ушастиком», тоже оскорблён, но догнать обидчика не может. «Герой» уже устал от «дел» и беготни, когда появляется девочка с книгой.)
Саша (подумал, вздохнул и начал): Рыжая, рыжая, рыжая!
Девочка (невозмутимо): Не рыжая, а блондинка. Кто-то брюнет, кто-то шатен, а кто-то блондин. Да и рыжая – ничего страшного.
Саша (волнуясь): Рыжая!
(Девочка не обращает внимания.)
(Девочка не обращает внимания.)
(Сашу закачало, кричит.)
(Привлечённые криком, выходят ранее оскорблённые ребята.)
Саша (собирает последние силы, подходит к девочке и кричит ей на ухо): Рыжая.
(Девочка улыбается. Обидчик не выдерживает и падает на руки стоящих сзади него мальчиков. Все ахают.)
Мальчик (волнуясь): Куда его?
Девочка: В медкомнату! Скорее! Жалко мальчишку, додразнился.
(Однокласснику несут Сашу за кулисы.)
IV. Как избавиться от прозвищ?
Учитель: Мы с вами попробуем сформулировать правила, которые нам помогут в этом. Первое правило мы выведем, вспомнив сценку «Дразнилка».
Как отреагировала на прозвище «рыжая» девочка? (Не обратила внимания.)
1-е правило: «На клички не отзываться!»
Чтение стихотворения «Прозвище».
Прозвали Лёшу «Ветчиной».
И ходит Лёша сам не свой,
И на лице страдание.
Не понимает он того,
Что надо
(Только и всего),
Чтобы отстали от него –
Не обращать внимания.
2-е правило: «На необидные прозвища не сердиться!»
Вывод дети делают прочитав материал по группам: первая группа – прозвища, производные от фамилий.
«Огорчаться в этом случае не стоит – все рано или поздно через это проходят. Даже люди очень известные.
Например, популярного актёра Таганки Бориса Хмельницкого, киношного Робин Гуда, в театре зовут Хмель. Подобные клички необидны, и бороться с ними, по-моему, незачем».
Вторая группа – произвища-названия животных: заяц, слон, мышь и т. Д
«Ну что же делать – мы все на кого-то похожи! Но не забывайте, что индейцам, героям романов Фенимора Купера, при рождении давались имена Хитрая Лиса, Большой змей или какой-нибудь Бешеный Койот, от чего они абсолютно не страдали. У древних же людей зверь вообще мог быть покровителем рода, что в конце концов привело к появлению фамилий: Медведевы, Волковы. Пожалуй, в этом случае расстраиваться тоже не следует».
3-е правило – секрет общения: «Называй друга по имени, и он будет обращаться к тебе так же».
Чтение стихотворения В. Масса и М. Червинского «Как его зовут?» и скажите, вежлив ли его герой.
«Спасибо», «Здравствуйте», «Простите»
Произносить он не привык.
Простого слова «извините»
Не одолел его язык.
Не скажет он друзьям по школе:
Алёша, Петя, Ваня, Толя.
Своих друзей зовёт он только:
Алёшка, Петька, Ванька, Толька.
— Пусть каждый проверит, как он сам называет других.
— Если нечаянно назвал другого его прозвищем, как поступишь? (дети предлагают свои формы извинения).
Чтение стихотворения «Обижалки».
Мы с моей соседкой Галкой
Сочиняли обижалки.
Вот придёт обидный срок,
А у нас готово впрок:
Я скажу ей – ты ворона,
А она мне – ты глухарь.
Я скажу ей – макарона,
А она мне – ты сухарь.
Я ей – мышь!
Она мне – крыс!
Стой-ка!
Чем мы занялись?
Для чего нам обижалки?
Мы стоим соображаем:
Мы совсем друг друга с Галкой
Никогда не обижаем!
— Замечательное решение приняли ребята: «Стой-ка! Для чего нам обижалки?»
— Почему важно вовремя остановиться? (Дети высказывают свои мнения.)
4-е правило: «Учись понимать шутки, умей отшучиваться!» прослушаем песню.
Если мальчик конопат,
Разве мальчик виноват,
Что родился рыжим, конопатым?
Но, однако, с малых лет
Пареньку прохода нет,
И кричат ехидные ребята:
— Рыжий! Рыжий! Конопатый!
Убил дедушку лопатой.
А он дедушку не бил,
А он дедушку любил.
Вот он к деду. Ну и дед
Говорит ему в ответ:
— У меня ведь тоже конопушки!
Если выйду я во двор,
Самому мне до сих пор
Вслед кричат ехидные старушки:
— Рыжий! Рыжий! Конопатый!
Убил дедушку лопатой.
А я дедушку любил.
В небе солнышко горит
И мальчишке говорит:
— Я ведь тоже рыжим уродилось!
Я ведь, если захочу,
Всех подряд раззолочу,
Ну-ка, посмотри, что получилось!
Рыжий папа. Рыжий дед!
Рыжим стал весь белый свет!
— Рыжий! Рыжий! Конопатый!
Убил дедушку лопатой.
А если каждый конопат,
Где на всех набрать лопат!
Послушайте советы героя этой песни.
Совет первый. Внимательно отнеситесь к прозвищу, которое вам «прилепили». А вдруг что-то в нём даже понравится?! Ну, например, «толстый (ая)». Ну и что? Разве это беда? К тому же сколько знаменитостей имели и имеют солидный животик! К тому же толстые люди, как правило, добряки – значит, таким прозвищем можно даже гордиться!
Совет второй. Не создавай вокруг себя ореола мученика. Не «огрызайтесь» на прозвище, а улыбайтесь. Постарайтесь превратить всё в шутку, остроумно ответить на дразнилку.
— Толстый? Ну, так хорошего человека и должно быть много!
Совет третий. Сделайте всё наоборот: зовут толстым – похудейте. Дразнят «чучелом» – обратите внимание на свой внешний вид. Найдите повод для насмешек в себе самом и устраните его.
V. Итог занятия.
— Какие советы были для вас полезными?
— Если вы решили избавиться от вредной привычки «Обзывание», то составьте собственную карту работы над собой. Занятие можно закончить положительными эмоциями игры «Я – ласка»: все предметы называть ласково: кошка – кошечка, друг – дружочек.
— Кто может ласково назвать соседа по парте?
— А часто ли вы так обращаетесь друг к другу?
— Как ласково вы называете самых любимых, дорогих людей?
- В.Н. Романюта. «Ты и твои друзья. Учим детей общаться». Москва, 2002, «АРКТИ».
- «Внеклассные мероприятия 3 класс». Москва, «ВАКО», 2005 год.
- Н. Богуславская. «Как от Тошки отвернулась кошка».
- С. Иванова. «Спор про вежливость».
Источник
Как избавиться от кликухи
«Вестник» №17(224), 17 августа 1999
Юрий ДРУЖНИКОВ (Калифорния)
КАК ИЗБАВИТЬСЯ ОТ КЛИЧКИ
Записка не укладывалась в рамки разговора и потому обиженно лежала на зеленом сукне стола.
Спор шел о любви и дружбе. Мы разгребали гору записок с вопросами и тут же отвечали на них. Бумажки с вопросами, на которые был дан ответ, я бросал в картонную коробку из-под сливочных тянучек. А эта записка лежала. Как-то не цеплялась она за тему.
Сцена в актовом зале, куда меня пригласили на диспут, была маленькая, но уютная. Стол, накрытый зеленой скатертью, и два скрипучих стула, на которых мы восседали.
Из зала на нас глядели сотни три пар глаз. Диспут затянулся, записки приносили все новые и новые, а эта лежала. Время от времени я возвращался к ней глазами:
Как избавиться от клички?
Только кличку не называйте .
Рыжий.
Слова избавиться и не называйте подчеркнуты двумя жирными чертами. Имени, разумеется, нет.
Мне было неловко. В самом деле: человеку это важно, и он ждет ответа, а ты молчишь, будто тебе на него наплевать.
Пододвинул я записку своему соседу, моему бывшему однокласснику Вальке, волею судеб сделавшемуся учителем литературы Валентином Георгиевичем. Длинный и складывающийся только пополам, как циркуль, Валька прочел записку, ухмыльнулся и, подмигнув мне, вернул клочок обратно. Дескать, выкручивайся сам. Валька с детства был простым и легким. Никаких проблем не решал и мимо любых сложностей умел проплывать с улыбкой, их не задевая.
По правде говоря, я чувствовал трудно объяснимую близость с человеком, написавшим записку. В том, что он переживает и что это серьезно, я был почти уверен. Если бы человек не страдал от клички, думалось мне, стал бы он такую записку писать, да еще на диспуте о любви?!
Когда обзовут тебя в третьем классе — еще куда ни шло. А если в восьмом! Ведь в твоем восьмом непременно есть человек, подстриженный под мальчика, который лучше всех в классе, а может, во всей школе или даже микрорайоне. И ты уже полтора месяца собираешься позвать этого человека на каток. А когда решаешься, наконец, подойти, вдруг сзади слышишь:
— Сёдни в хоккей придешь играть, Кастрюля.
И та, к которой ты шел долгих полтора месяца, начинает смеяться. Смеется, не может остановиться. Откуда ей знать, что в воскресенье, в походе, ты потерял казенную кастрюлю? Ей просто смешно. И она больше не принимает тебя всерьез.
Прочти сейчас я вслух эту записку, даже не называя прозвища этого человека, подписавшего ее, и всем станет смешно. Те, у кого нет клички, будут смеяться над тем, у кого она есть. А у кого она есть, будет хохотать над собой, дабы никто не подумал, что у него комплекс. И один человек почувствует себя несчастным, решив, что весь зал дразнит его одного. А вдруг он недавно проходил в классе «Бедную Лизу»? Пойдет да и утопится.
И я опять отложил эту записку.
Но отвечая на другие вопросы, я невольно все время думал: не попытаться ли разыскать автора? Решил потихоньку оглядывать ряды. В зале сидят девочки и мальчики, почти взрослые и не совсем взрослые, розовые и бледные, причесанные и лохматые, наивные и ироничные, с взволнованными, сонными, горящими и равнодушными лицами. Одни шепчутся, другие слушают, разинув рот. Рыжие среди них тоже попадаются. Не этот ли, с торчащими ушами, — обладатель постыдной клички? Или вон тот нестриженный, похожий на мышонка, который все время шмыгает носом?
Искал, искал я и вдруг подумал: ну найду я его, а дальше? Что же, прямо вот так и сказать со сцены, что я про это думаю?
Нет, лучше дождусь его в дверях, отзову в сторону и скажу:
— Не расстраивайся, старина! Подумаешь, кличка. Кличка еще не самое страшное клеймо в жизни. Бывают и почище. Даже в паспорт клейма ставят. И раз не самое, держи хвост морковкой!
— Вам-то не самое, у вас нет клички!
Что ему на это в двух словах в суете ответишь?
Тем временем мой жизнерадостный одноклассник Валька объявил, наконец, что проблема любви и дружбы окончательно нами решена, тема закрыта и диспут окончен. Поднявшись над столом, учитель стал показательно трясти мне руку.
Записка так и осталась без ответа.
В троллейбусе, по дороге домой, вытащил я ее из кармана и перечитал. Был, как гадалки говорят, у меня к ней свой интерес.
С шестого или, нет, с пятого класса меня тоже все звали Рыжим.
Мать с отцом перешли на новое мое имя без проблем, и когда я входил в комнату, слышал:
— Рыжий, садись есть!
На волейбольной площадке кричали:
Мне звонили домой одноклассники, чтобы спи- сать по телефону решение задачки, и говорили соседям:
Соседи тоже стали звать меня Рыжим. А за ними — весь наш двор. Прозвище прилипло так крепко, что не только близкие друзья, но и дальние родственники, приезжая, не звали меня иначе. Казалось, все забыли, как меня назвали при рождении.
Сколько я ни уговаривал себя, что принципиально не буду слышать это унизительное собачье название, я невольно привык и откликался на него быстрее, чем на собственное имя. А имя у меня ей-богу, неплохое: Долгорукий, Тынянов, Гагарин — мои тезки. Верней, были моими тезками. Меня-то ведь переименовали.
Только почему именно в Рыжего? Почему мне так не повезло? Мало разве на свете приличных слов? В нашем классе едва ли не все подходящие фамилии переделаны в птиц и зверей: Сорокин — Сорока, Лисицкий — Лис и Лиса, Волков — конечно, Волк, Грачёв — само собой, Грач и так далее. Есть у нас Лей и Налей — Олейников, Мешок — Жогин, который самый толстый в классе, есть один Бонапарт. А я Рыжий. Вон, почитайте детективы: воры себя называют Доктор, Профессор, даже Король. А я, человек хотя и честный, но Рыжий.
Надо сказать, что для возмущения у меня имелись основания: в действительности я не рыжий и рыжим никогда не был. Левшой от рождения, по наследству, был. Был еще сладкоежкой, волейболистом, коллекционером марок — только не рыжим. Волосы у меня довольно темные, сколько в зеркало не глядись, не увидишь даже оттенка рыжины. Веснушки если и выступают, то летом, под загаром их не видно, а зимой и вообще нет.
Кличка, однако ж, настолько пристала ко мне, что вне ее я уже не существовал. Даже злой остряк, учитель истории Петр Васильевич Гора, ставя мне однажды двойку, сказал:
— Ну, что ж? Считаешь, рыжим история ни к чему?
Такого уровня у него было чувство юмора. Чужие несчастья всегда радуют, и класс, чтобы к тому же потянуть время, смеялся долго.
— За что? За что вы зовете меня Рыжим? — взорвался как-то я.
— Да потому что ты Рыжий и есть!
— Рыжий! Рыжий!! Рыжий.
Спорить одному со всеми, как и обижаться на всех, бесполезно, ибо все — это толпа, а толпа, состоящая даже из разумных людей, разум начисто теряет. И я смирился.
После школы я попал на филфак и решил, что хоть тут с кличкой будет покончено и я вздохну как полноценный человек. Но на соседнем потоке оказался парень из параллельного класса моей школы. Само собой, он звал меня по-прежнему Рыжим, и скоро весь мой курс это отлично усвоил.
Мне нравилась одна симпатичная особь из соседней группы, но стоило мне к ней подойти, как остряки немедленно обыграли тему, и я услышал:
— Видали? Рыжий встречается с Рыжей, чтобы организовать Союз рыжих.
Прошли еще четыре года. Став взрослым, я совсем перестал из-за прозвища расстраиваться. У меня даже хватило ума признаться себе, что Наташа, которая мне строила глазки, вдруг сменила меня на Вадима не только потому, что меня звали Рыжим.
Филфак я с грехом пополам высидел и пришел служить в издательство. Заведующий редакцией назвал меня первый раз в жизни по имени и отчеству. Но кто-то из моих школьных друзей позвонил мне на работу и уверенно попросил к телефону Рыжего.
— Рыжего? — возмутился заведующий.- Как прикажете это понимать?!
Он был настоящим рыжим, я бы даже сказал, очень рыжим.
— Это меня, — хладнокровно сказал я.
И тогда я понял, какое слово высекут на моем надгробии.
Как-то вечером, едва я вернулся с работы, жена сказала:
— Рыжий, тебе обрывают телефон.
— Как всегда. Просто ты отвыкла от дома за две недели.
Накануне я привез ее из больницы.
И тут же снова раздался звонок:
— Рыжий, скрываешь? Говорят, у тебя родилась дочь?
Они приехали, мои друзья, мои одноклассники. Раздеваясь в коридоре, хлопали меня по плечам, потом радостно били меня в живот и по спине, тщательно мыли руки, на цыпочках крались к двери.
Я приложил палец к губам, впустил их, и они окружили кроватку. Видели бы вы в тот момент их открытые рты, их довольные лица: у дочери моей волосы были рыжие.
Они победили. Додразнили-таки меня!
Потом мы сидели на кухне, выпивали и закусывали. Валька, который стал учителем литературы, сказал:
— Старик, а ты знаешь, кто первый раз назвал тебя Рыжим? Это был я.
— Но почему? Почему?!
— Помнишь, у тебя в пятом классе была рыжая байковая ковбойка?
Наверное, у меня изменился цвет лица.
— Это была не моя ковбойка, — сказал я. — Это ковбойка Быховского. Мы с ним на один день поменялись после волейбола. И потом она была коричневая, а не рыжая!
— Извини, — смутился мерзавец Валентин Георгиевич, исковеркавший всю мою юность. — Мне ковбойка показалась рыжей.
Мы пили, ели, трепались, и я вдруг обратил внимание, что все, кроме упрямого Вальки, перестали меня звать Рыжим, а называли по имени. Мне стало как-то не по себе. У человека нормальная кличка, а его зовут непонятно как! То ли это я, то ли нет. В конце концов, у меня дочь рыжая, а я будто не при чем. Что в моем имени? Да ничего! Всех так зовут. У нас в издательстве семеро Юр. Если же считать с журналами, будет одиннадцать. А Рыжий один. Так я им и заявил после третьей рюмки. Они приняли доводы вескими. И хотя злополучная ковбойка была не моя и не рыжая, все осталось по-старому.
Но прошло еще три года, и моя монополия решительно пошатнулась.
Когда учитель Валька позвонил, чтобы пригласить меня на злополучный диспут о любви и дружбе, он, естественно, спросил:
На что моя дочь резонно ответила:
— Рыжего нет! Есть только Рыжая!
— Извините, — опешил Валька.
И на диспуте, и после диспута Рыжим меня называть постеснялся.
А дочь мою зовут Рыжей все. И она вовсе не обижается. Ей даже приятно: ведь ей все намекают, что у нее модный и, так сказать, вечно популярный цвет волос. А я-то переживал, собирался ее утешать тем, что одного мальчика Сашу звали то Обезьяной, то Мартышкой, а он все равно сочинил «Я помню чудное мгновение» и кое-что еще.
— Ладно уж, папка, — говорит мое чадо. — Так и быть: пускай ты тоже будешь Рыжим, хотя ты просто примкнувший.
— Мне завидно, что вы все такие рыжие! — говорит жена.
— А ты покрасься, — советует дочь.
Троллейбус замедлил ход, а я все держал в руках записку. Водитель весело объявил мою остановку. Волосы у него были такого огненного цвета, что из соображений пожарной безопасности ему ни в коем случае нельзя было доверять общественный транспорт. А вот доверили. Избавили от размышлений о собственной неполноценности. Может, хоть у него в троллейбусном парке знают, как вообще избавиться от клички?
Я опустил мальчишкину записку в щель билетной кассы и сошел, помахав рукой рыжему водителю.
Источник