Стрекоза и Муравей (Крылов)
| ← Прохожие и Собаки | Стрекоза и Муравей автор Эзоп, Жан Лафонтен , пер. Иван Андреевич Крылов | Лжец → |
| Оригинал: фр. La Cigale et la Fourmi. — Из сборника « Басни. Книга вторая ». Перевод созд.: не позднее мая 1808 года, опубл: «Драматический вестник», 1808. • Перевод басни «La Cigale et la Fourmi» Жана Лафонтена, который, в свою очередь, заимствовал её у Эзопа (См. басню Жук и Муравей). У Лафонтена не стрекоза, а цикада приходит за помощью к муравьихе, а не к мужчине-муравью. |
XII. Стрекоза и Муравей
Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела;
Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза.
Помертвело чисто поле;
Нет уж дней тех светлых боле,
Как под каждым ей листком
Был готов и стол, и дом.
Все прошло: с зимой холодной
Нужда, голод настает;
Стрекоза уж не поет:
И кому же в ум пойдет
На желудок петь голодный!
Злой тоской удручена,
К Муравью ползет она:
«Не оставь меня, кум милый!
Дай ты мне собраться с силой
И до вешних только дней
Прокорми и обогрей!» —
«Кумушка, мне странно это:
Да работала ль ты в лето?» —
Говорит ей Муравей.
«До того ль, голубчик, было?
В мягких муравах у нас
Песни, резвость всякий час,
Так, что голову вскружило». —
«А, так ты. » — «Я без души [ВТ 1]
Лето целое все пела». —
«Ты все пела? это дело:
Так поди же, попляши!»
Комментарии
…в разговорном языке XVIII — начала XIX века слово «стрекоза» служило обобщенным названием для разных насекомых: так звали и кузнечика, и стрекозу …
«Всем известно, что великий наш баснописец И. А. Крылов заинтересовался басней французского поэта Лафонтена «Цикада и муравей». Надо сказать, что сам «Ванюша Лафонтен», в свою очередь, позаимствовал сюжет этой басни у великого грека Эзопа; от Эзопа к Лафонтену в стихи пробралось вместо обычного европейского кузнечика (по-французски «грийон») другое, особенно характерное для Средиземноморья, певучее и громкоголосое насекомое — цикада (la cigale, «ля сигаль» по-французски). Задумав перевести, или, точнее, переложить на русский язык эту басню, Крылов столкнулся с некоторыми затруднениями.
Лафонтен был француз. Он говорил и думал по-французски. Для него «муравей» был «ля фурми»; слово это во Франции женского рода. К женскому роду относится и слово «ля сигаль», означающее южную неумолчную певунью цикаду. Муравья (или «мураве´ю») французы, как и мы, испокон веков считают образцом трудолюбия и домовитости. Поэтому у Лафонтена очень легко и изящно сложился образ двух болтающих у порога муравьиного жилища женщин-кумушек: хозяйственная «мураве´я» отчитывает легкомысленную певунью цикаду.
Чтобы точнее передать всё это на русском языке, Крылову было бы необходимо прежде всего сделать «муравья» «муравьицей», а такого слова у нас нет. Пришлось оставить его муравьем, и в новой басне изменилось основное: одним из беседующих оказался «крепкий мужичок», а никак не «кумушка». Но это было еще не все.
Слово «цикада» теперь существует в нашем литературном языке, но оно проникло в него только в XIX веке, когда Россия крепко встала на берегах Черного моря, в Крыму и на Кавказе. До того наш народ с этим своеобразным насекомым почти не сталкивался и названия для него не подобрал. Народной речи слово «цикада» неизвестно, а ведь И. А. Крылов был великим мастером именно чисто народных, понятных и доступных каждому тогдашнему простолюдину, стихотворных произведений. Сделать второй собеседницей какую-то никому не понятную иностранку «цикаду» он, разумеется, не мог.
Тогда вместо перевода Крылов написал совсем другую, уже собственную, свою басню. В ней все не похоже на Лафонтена: Разговор происходит не между двумя кумушками, а между соседом и соседкой, между „скопидомом“ муравьем и беззаботной „попрыгуньей“ стрекозой.
«Не оставь меня, кум милый!» — пищит она.
«Кумушка, мне странно это!» — отвечает он.
Понятно, почему Крылов заставил беседовать с муравьем именно стрекозу: он вовсе не желал, чтобы разговаривали двое «мужчин» — «муравей» и «кузнечик». В результате же в басне появился странный гибрид из двух различных насекомых. Зовется это существо «стрекозой», а «прыгает» и «поет» «в мягких муравах», то есть в траве, явно как кузнечик. Стрекозы — насекомые, которые в траву попадают только благодаря какой-нибудь несчастной случайности; это летучие и воздушные, да к тому же совершенно безголосые, немые красавицы. Ясно, что, написав «стрекоза», Крылов думал о дальнем родиче южной цикады, о нашем стрекотуне-кузнечике.»
Источник
Исследование басни Муравей и Стрекоза
Муравей и Стрекоза
Прозаическая басня Эзопа «Кузнечик и Муравей» выглядит так:
В зимнюю пору муравей вытащил для просушки из потаённого места свои припасы, которые накопил летом. Голодающий кузнечик умолял его дать ему пищу, чтобы выжить. А Муравей спросил: «Что ты делал этим летом?» Кузнечик ответил: «Пел, не отдыхая». Засмеялся муравей и, убирая припасы, сказал: «Зимой пляши, если летом пел».
Лафонтен изменил этот сюжет. Эзоповский кузнечик мужского рода превратилася в лафонтеновскую цикаду женского рода. Поскольку слово «муравей» (la Fourmi) во французском языке тоже женского рода, то получился сюжет не о двух «мужчинах», как у Эзопа, а о двух «женщинах».
Вот перевод басни Лафонтена «La Cigale et la Fourmi» .
Цикада и Муравей от Н. Табатчиковой:
Лето целое Цикада
День-деньской была петь рада.
Но уходит лето красно,
А на зиму нет припасов.
Голодать она не стала,
К Муравьихе побежала,
У соседки одолжить,
если можно, есть и пить.
«Лишь придёт к нам лето снова,
Всё сполна вернуть готова, —
Обещает ей Цикада. —
Слово дам я, если надо».
Муравьиха ж крайне редко
В долг даёт, беда вся в этом.
«А что делали вы летом?» —
Говорит она соседке.
«День и ночь, не обессудьте,
Песни пела всем, кто рядом».
«Если так, я очень рада!
Вот теперь и потанцуйте!»
Цикада не просто просит у Муравьихи еды, но просит еды в долг.
Однако Муравьиха высокомерно отказывает соседке, обрекая её на голодную смерть. То, что Лафонтен между строк предрекает цикаде смерть, понятно из того, что главной героиней выбрана именно цикада.
В диалоге Платона «Федр» про цикад рассказано следующее предание: «Цикады когда-то были людьми, ещё до рождения Муз. А когда родились Музы, появилось пение, и некоторые из тогдашних людей пришли в такой восторг от этого удовольствия, что слушая песни, забывали о пище и питье и… в самозабвении умирали. От Муз и пошла порода цикад, что не нуждаются в пище, но сразу же, без пищи и питья, начинают петь и поют, пока не умрут».
Для примера рассмотрим эту же знаменитую басню Эзопа в изложении суфийского мудреца Аттара, а затем я приведу её в новой версии и новых ритмах.
«Благоразумный и упорный муравей смотрел на цветочный нектар, как вдруг с высоты на цветок ринулась стрекоза, попробовала нектар и отлетела, потом вновь подлетела и опять присосалась к цветку.
— И как только ты живёшь без работы и без всякого плана? — спросил муравей, — Если у тебя нет ни реальной, ни относительной цели, каков же смысл твоей жизни и каким будет её конец?
— Я счастлива и больше всего люблю удовольствия. Это и есть моя жизнь и моя цель. Моя цель — не иметь никаких целей. Ты можешь строить для себя какие угодно планы, но ты не сможешь убедить меня в том, что я несчастлива. Тебе — твой план, а мне — мой.
Муравей ничего не ответил, но подумал: «То, что для меня очевидно, от неё скрыто. Она ведь не знает, каков удел муравьев. Я же знаю, каков удел стрекоз. Ей — её план, мне — мой».
И пополз своей дорогой муравей, ибо сделал всё, чтобы предостеречь стрекозу. Прошло много времени, и их дороги опять сошлись. Муравей заполз в мясную лавку и, примостившись под чурбаном, на котором мясники рубили мясо, стал благоразумно ожидать своей доли. Вдруг в воздухе появилась стрекоза. Увидев красное мясо, она стала плавно снижаться на чурбан. Только она уселась, огромный топор мясника резко опустился на мясо и разрубил вместе с ним стрекозу надвое. Половинка её тела скатилась вниз, прямо под ноги муравью. Подхватив добычу, муравей поволок её в свое жилище, бормоча себе под нос:
— Твой план закончился, а мой продолжается. «Тебе — твой план» больше не существует, а «мне — мой» начинает новый цикл. Наслаждение казалось тебе важным, но оно мимолётно. Ты жила ради того, чтобы поесть и, в конце концов, самой быть съеденной. Когда я тебя предостерегал, ты решила, что я брюзга и отравляю тебе удовольствие…»
Неизвестно, кто перевёл эту версию басни Аттара на русский язык, но скрытые смыслы, существующие в каждой суфийской притче, не просматриваются при таком переводе. Я попыталась вложить в ритмичный перевод иной подход к рассматриваемому сюжету, основываясь на сферическом мировосприятии.
МУРАВЕЙ И СТРЕКОЗА
Наш Муравей уже учёным видным стал.
Нектар цветочный изучал, не торопясь.
Вдруг, стрекоза, к тому же цветику стремясь,
Слетела вниз, а муравей запричитал:
— Да как ты можешь, без работы и без цели
Порхать по жизни, и какой же, наконец,
Приобретёшь ты опыт горький и конец?
А стрекоза, вспорхнув, сказала:
Так это важно для тебя?
А я люблю
Лишь удовольствия, и в этом цель моя:
Любить счастливые мгновенья бытия!
Твои же планы — для тебя. А я парю.
И муравей подумал:
— Что ж, она не знает,
Каков удел у муравьёв, и также я
Её удела не приемлю для себя.
Её план — ей, а мой — лишь мне! Так повторяет:
— Что очевидно мне, то скрыто от неё.
Я сделал всё. Предостерег её, как смог.
Но каждый в жизни получает свой урок.
И он уполз в своё нехитрое жильё.
Но как-то раз, пути их вновь пересеклись.
В мясную лавку под чурбак забрался он,
Благоразумно ожидая свой бульон
Из капель крови, что стекали прямо вниз.
А стрекоза уселась сверху, но топор…
В руках могучих на неё вдруг опустился…
Да с каплей крови труп её к стопам скатился.
На этом можно бы закончить разговор.
Но муравей свою добычу поволок
В своё жилище, бормоча себе под нос:
— Её план — ей, а мой — лишь мне, и ум подрос.
Она мне пищею послужит. Мой урок.
Жила затем, чтобы летать, но, наконец,
Сама же съеденною нынче мною стала.
А ведь любила, развлекалась да летала,
Решив, что я брюзга. Но мысль моя — венец!
Мы ограничимся первыми уровнями смысла басни с тем, чтобы остальные вы смогли бы исследовать самостоятельно, как это требуется для развития восприимчивости глубины любой суфийской притчи.
Эхо басни Эзопа, Аттара (и немного Крылова Ивана:)
Исходя из привычного для русского читателя, воспитанного на баснях И.Крылова, смысла этой популярной басни, сформировался образ лентяйки стрекозы, которой лишь петь и плясать нравится, и образ трудолюбивого муравья, чьими трудами славен путь жизни человеческой. Сюжет этой древней басни был позаимствован, как и большинство других сюжетов, Крыловым у суфиев, но превратно истолкован и по этой причине его басня не развивает ум читателя, а создает шаблоны в восприятии очевидного. Что же скрывает очевидное? Об этом повествуется в источнике, в баснях Эзопа, а следом в произведениях мудреца Аттара. Проследим и мы канву сюжета глазами исследователя.
Наш Муравей уже учёным видным стал.
Нектар цветочный изучал, не торопясь.
Вдруг, стрекоза, к тому же цветику стремясь,
Слетела вниз, а муравей запричитал:
Образ современного учёного, действительно, напоминает образ муравья, копошащегося в земле и строящего свои жилища на земле. Упорный, коллективный труд муравьиного сообщества делает свое полезное дело, расширяя сферу обитания себе подобных. Не спеша и методично учёный исследует фрагменты мира, затем уже пытается воссоздать интегральную картину мировоззрения. Нектар цветка для учёного муравья – предмет изучения, но не применения, ибо питается муравей земной пищей. Стрекоза же, напротив, питается нектаром, воспринимает мир сфероподобными глазами, что позволяет ей летать на крыльях не только в мечтах, как это делает человек, но в реальности своего мира. Что же говорит Муравей Стрекозе? Что говорит ум рациональный чувствам фантазии?
— Да как ты можешь, без работы и без цели
Порхать по жизни, и какой же, наконец,
Приобретёшь ты опыт горький и конец?
А стрекоза, вспорхнув, сказала: — Неужели.
Так это важно для тебя?
Муравей привык укорять тех, кто живёт не по муравьиной программе, его нравоучительный тон выдает в нем самоуверенного слепца. Крылатая душа отвечает ему:
А я люблю
Лишь удовольствия, и в этом цель моя:
Любить счастливые мгновенья бытия!
Твои же планы — для тебя. А я парю.
Стрекоза, удивляясь на поучения учёного, поясняет ему свое восприятие и цель жизни – любить счастливые мгновенья бытия. Более того, проявив терпимость и любовь к земному уму, она дарит ему нектар своего Знания — мудрость парящего над суетой сознания. Объясняет, что для каждого существа свои цели и планы важны, а не чужие. И муравей это воспринял!
И муравей подумал: — Что ж, она не знает,
Каков удел у муравьёв, и также я
Её удела не приемлю для себя.
Её план — ей, а мой — лишь мне! Так повторяет:
— Что очевидно мне, то скрыто от неё.
Я сделал всё. Предостерёг её, как смог.
Но каждый в жизни получает свой урок.
И он уполз в своё нехитрое жильё.
Жизнь стрекозы и муравья закончится, что очевидно нам, смертью каждого из них. Вот только муравей жил в борьбе с трудными земными условиями жизни, а стрекоза в счастливом порхании и в цветочной красоте.
Но как- то раз, пути их вновь пересеклись.
В мясную лавку под чурбак забрался он,
Благоразумно ожидая свой бульон
Из капель крови, что стекали прямо вниз.
А стрекоза уселась сверху. И топор
В руках могучих на неё вдруг опустился…
Да с каплей крови труп её к стопам скатился.
На этом можно бы закончить разговор.
Рок судьбы настигает каждого, завершая его существование. Стрекоза, вполне возможно, выбрала для себя лёгкую смерть от топора всевышнего, а благоразумный муравей оказался умнее, прячась и проявляя хитрость в нахождении пищи.
Но муравей добычу тотчас поволок
В своё жилище, бормоча себе под нос:
— Её план — ей, а мой — лишь мне, и ум подрос.
Она мне пищею послужит. Мой урок.
Очень верный вывод сделал умный муравей, воспринявший урок, но так и не сумевший применить Знание стрекозы. Он привычным образом воспринимает фрагмент мира, как пищу для ума, а заодно и как пищу для тела. Уровни сознания различаются качественно, в том числе тем, как именно питают друг друга, одни сознательно, вос-питывая и утверждая свои жизненные принципы и цели, другие — шаблонно и самодовольно.
Жила затем, чтобы летать, но, наконец,
Сама же съеденною нынче мною стала.
А ведь любила, развлекалась да летала,
Решив, что я брюзга. Но мысль моя — венец!
Ах, стрекоза, ах, попрыгунья стрекоза!
Какие крылышки, зеркальные глаза!
Но все клеймят тебя позором, а за что?
Уж не за то ль, что красоты им не дано…
Им не дано твоей судьбы благоуханья,
Беспечной молодости, вечного порханья…
Источник